Эстер Перель - Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт
Как психотерапевт, я ищу способы помочь обоим освоить язык партнера. Прошлый опыт Лоры лишил ее способности понимать язык тела. Как и у многих женщин, ее сексуальность с возрастом падает, и это ставит ее в зависимость от мужчины: нужен кто-то, кто соблазнит ее и покажет, что такое сексуальность. Экономическая и профессиональная независимость тут ни при чем: в сексуальной сфере Лора полностью зависима и считает, что дело Митча – разобраться в том, чего она хочет. Вместе мы исследуем этот мучительный конфликт между желанием и отказом, стремлением и невозможностью получить желаемое, удовлетворением и подавлением. Я предлагаю Лоре вспомнить о своих фантазиях, начать управлять желаниями, взять на себя ответственность за собственную сексуальную реализацию. Я пытаюсь направить ее внимание на физиологическую сторону ее существа и предлагаю ей отделаться от чувства вины, перестать все время быть настороже и отрицать собственную сексуальность. Способна ли она смотреть в глаза своей матери и все же сохранять свою чувственность? Может ли она позволить себе отпустить на волю сексуальность и отказаться от образа «приличной девушки»?
Когда я высказала предположение, что Митч и Лора загнали себя в ловушку, где слишком много вербального и не хватает воображения, а их алфавит слишком беден и не годится для выражения эротической стороны жизни, Митч расплакался. «Я не сержусь, – он говорит это все время, потому что в нынешнем состоянии он нередко срывается на жесткие, ранящие слова. – Сердце мое разбито». Я прошу Лору просто обнять его и выхожу на пару минут из комнаты, чтобы они смогли попытаться восстановить связь через физический контакт.
Когда я вернулась, они оказались на противоположных концах дивана, между ними просто-таки зияла пропасть. Когда я спросила, что случилось, они тут же скатились в привычный стиль взаимных обвинений, который и привел их сюда: «Я пыталась, но он!», «Да я бы не стал, если б не она…» Я вижу, что попытка резкого вмешательства с моей стороны основана исключительно на моих надеждах и никак не связана с их намерениями. Они пока не готовы.
Понимая, что разговоры тут не помогут, я в течение нескольких последующих месяцев попробовала работать не с вербальным, а с физическим взаимодействием. Я просила их водить друг друга по комнате, пробуя по-разному распределять роли ведущего и ведомого, чтобы изобразить сотрудничество, сопротивление, пассивное отношение. Я просила их по очереди падать назад, на руки партнера. Предлагала им встать лицом к лицу и, вытянув руки, толкать руки партнера. Заставляла их копировать движения друг друга, как в зеркале. В ходе обсуждений, обязательных после каждого упражнения, пара делала все более интересные открытия; оба вели себя менее негативно, а иногда даже игриво. Выражая свою безысходную эмоциональную ситуацию посредством физического взаимодействия, но без оттенка сексуального, они смогли разглядеть, где возникает привычное сопротивление.
– Я могу позволить ему приблизиться, – признает Лора, – но не слишком сильно. Я ему доверяю, но до известного предела. Я всегда настороже, да?
– Когда сами сомневаетесь, что вы желанны, трудно поверить, что Митч вас искренне хочет, – объяснила я. – Гораздо проще разглядеть недостатки в нем. И если уж говорить откровенно, там есть с чем поработать. А вот признать, насколько вы сами в себе не уверены, очень непросто.
Митч, без конца повторявший, что Лора сексуально пассивна уже многие годы, тоже кое-что понял: «Похоже, я не очень изобретателен. Во время упражнений мне было некомфортно брать на себя роль ведущего. Мне даже стыдно, но пассивное сопротивление мне гораздо ближе. Я в этом просто мастер». Я напомнила Митчу, что, когда он познакомился с Хилари, его первой любовью, она тоже всегда лидировала в отношениях: «Вы действительно красноречиво выражаете себя в физической связи, но очень зависите от партнера, который возьмет на себя роль лидера и создаст вам безопасное пространство. А Лора пока этого не делает».
Когда Митч и Лора пришли ко мне, я сомневалась, начинать ли работу с ними. Я была для них последней надеждой: за два десятка лет они посетили то ли троих, то ли пятерых психотерапевтов. То есть они искали выход уже долгие годы. И ничего не получалось: партнеры по-прежнему обменивались колкостями, занимая оборонительную, жесткую позицию и совершенно не соблюдая личные границы. Каждый успел за это время сообщить другому массу откровенных деталей, но никакой близости не получалось.
Я понимала, что словами тут не поможешь: разговоры давно стали просто пустым звуком и не имели эффекта. А вот упражнения дали возможность посмотреть на динамику отношений с абсолютно новой для Митча и Лоры точки зрения. Проблемы получили физическое прочтение; нам открылся новый текст, и мы стали вместе его разбирать. Степень новизны оказалась достаточной, чтобы заинтересовать и Лору, и Митча и отвлечь их от привычных шаблонов. Оба входили на иную территорию.
Работая с пациентами, я всячески подчеркиваю, что эмоциональная близость не нечто, сформировавшееся между партнерами раз и навсегда. Она пульсирует и даже в самых гармоничных отношениях имеет спады и подъемы. Семейный психотерапевт Кейте Вайнтгартен рекомендует не считать близость статической характеристикой отношений: она вспоминает об эмоциональной близости, рассуждая о качестве отношений в конкретный момент времени. По ее мнению, такая близость может появляться и исчезать, причем необязательно только в рамках долгосрочных стабильных отношений. Танцующие партнеры синхронизируют движения; незнакомцы в самолете внезапно чувствуют симпатию друг к другу; свидетели катастрофы вдруг объединяются, а жертвы серьезных трагедий, будь то рак, алкоголизм, террористический акт или развод, узнаю́т друг друга в любой толпе. Некоторая эмоциональная близость возникает и у людей определенных профессий и их клиентов: доктор и пациент, психотерапевт и клиент, даже стриптизер и регулярная посетительница стрип-бара. Случается, что мы внезапно для себя осознаем формирование неких отношений с кем-то, которые, впрочем, не перерастают в серьезное событие нашей жизни. Отношения возникают, но лишь на короткое время и не обязательно имеют продолжение. Благодаря знакомству с идеями Вайнтгартен я не делю больше отношения на эмоционально близкие и нет. Вместо этого я анализирую способность каждой конкретной пары переживать эпизоды эмоциональной близости в течение всей истории отношений.
Иногда эмоциональная связь возникает благодаря разговорам, но часто это не так. Мы вешаем книжную полку по просьбе любовника, меняем зимнюю резину на летнюю для жены, учимся готовить куриный суп точно, как это делает его мама, – и все это дает нам шанс на формирование эмоциональной связи. Слова Голди из фильма «Скрипач на крыше» напоминают нам, что самые тривиальные привычные дела со временем вплетаются в пеструю ткань человеческих взаимоотношений. Эдди и Норико, мастера невербальной коммуникации, могли бы многих научить, как выразить любовь, не прибегая к словам. Пока мы ценим лишь то, что выражается и растворяется в словах, мы оказываем сами себе медвежью услугу. Можно использовать любые каналы коммуникации, чтобы установить эмоциональную связь, и важно осознавать и прибегать ко всему многообразию способов привлечь и тронуть другого человека.
Глава 4
Демократия vs. горячий секс
Желание и равноправие играют по разным правилам
Любой билль о сексуальных правах – ничто по сравнению с необузданным, неуправляемым эротическим воображением.
Дафна Меркин[16]Несколько лет назад я участвовала в крупной конференции, и один из выступающих рассказывал о паре, которая обратилась к психотерапевту, когда, помимо прочих неприятностей, еще и их сексуальная жизнь резко пошла на спад. Раньше они любили воплощать разные фантазии на темы доминирования и подчинения. Теперь же, после рождения второго ребенка, жена хотела более традиционных сексуальных отношений. А муж требовал, чтобы все оставалось как прежде, и они никак не могли разрешить это противоречие. Выступающий предположил, что для решения проблемы этой пары придется поработать с эмоциональной динамикой в контексте истории семейной жизни и изменений, произошедших с появлением детей. Но в ходе последующего обсуждения оказалось, что участники конференции гораздо меньше интересуются отношениями партнеров, чем любопытными деталями про доминирование и подчинение в их эротической жизни.
Несколько присутствующих даже спросили: что же за патология может заставить мужчину делать из жены объект для сексуальных утех, а женщину соглашаться на наручники и все остальное? Возможно, рассуждали некоторые, материнство привело ее в норму и восстановило чувство собственного достоинства, поэтому теперь она и отказывалась от всех этих унижений. Другие выдвигали предположения, что причина нынешней безвыходной ситуации – в различиях полов: мужчины стремятся к независимости, хотят власти и контроля, а женщинам важнее любовная привязанность и контакт. Кто-то уверенно говорил, что подобным парам нужно научиться сочувствовать друг другу, чтобы противостоять странной тяге к безусловно недостойным отношениям, основанным на насилии. Все эти реплики довольно типичны: многие считают, что подобные сексуальные практики по определению унижают женщину – а ведь такой подход полностью противоречит концепции равноправия полов и не оставляет паре и шанса на здоровые отношения.
